Год назад в результате массовых протестов в Армении произошла смена власти. Серж Саргсян, с 2008 по 2018 год занимавший пост президента, а затем возглавивший правительство, подал в отставку с поста премьер-министра страны. Протесты продолжались и после его отставки, и новые люди приходили во власть постепенно – в результате народного давления и компромиссов. Но принцип сменяемости власти протестующим отстоять удалось. Год спустя жители разных районов Армении размышляют, как «бархатная революция» 2018 года сказалась на их жизни.

Вараздат Амбарцумян, скульптор, знаменитый резчик по камню, Ереван

Предыдущее правительство вело себя очень странно. Они видели старика, копающегося в мусоре, но проходили мимо него. Если бы вы сказали 50 лет назад, что нечто подобное возможно в Армении, вам бы не поверили.

Революция была для нас проверкой и испытанием. И порядочность победила. А что может быть важнее этого? Теперь у людей вновь открылись возможности. Любой может открыть свой бизнес без того, чтобы кто-то пришел и закрыл его. Республиканцы (партия ушедшего в отставку в 2018 году Сержа Саргсяна. – Ред.) пытаются все запутать, а это значит, что революция уже показала себя успешной, что мы движемся в правильном направлении.

Теперь армянам надо обрести чувство понимания и любви друг к другу. Мне кажется, мы начинаем его обретать, но я еще не до конца удовлетворен тем, как это получается.

Нарине Мартиросян готовит и продает традиционные армянские сладости в селе Уши

У того, что мы делаем, нет будущего. Продавать сладости у дороги? И сколько это можно делать? Если бы здесь была фабрика, у меня была бы достойная, стабильная работа.

Когда люди поднялись на революцию, мы не очень хорошо понимали, что происходит. Было ощущение, что что-то изменится к лучшему. Но пока никаких перемен нет. У нас проблема с крышей дома. Мы слышали, что все поврежденные крыши в селе должны были починить. Это такой новый закон, явно. Не знаю, правда это или нет, но мы очень надеемся, что правительство это сделает.

Иногда нам удается продать сладости или фрукты у дороги, и тогда дети накормлены. А в другие дни они ходят голодными. Порой у них нет даже нормальной обуви, чтобы пойти в школу. Почему мы вынуждены работать на обочине дороги? Нам нужны фабрики. Если бы у нас была фабрика, у нас была бы стабильная зарплата, как в прежние времена.

Гаик Симонян, учитель математики в селе Багаран

Мне не кажется, что что-то за это время поменялось в системе образования. Я вижу, что правительство не знает, с чего начать, чтобы улучшить ситуацию. Не могу сказать, что все настолько плохо, просто все сумбурно.

Они многого от нас хотят, но они не дают нам инструментов, которые нам нужны. До недавнего времени у нас в школе был один компьютер, но учителя должны были давать задания в электронном виде. Девятнадцать учителей, один компьютер, много работы и очень медленный интернет. Какого черта?

Я могу говорить властям обо всех этих проблемах, но они ничего не могут сделать, потому что у них нет средств. Вот поэтому они должны заботиться о качестве образования, а не о бюрократии и не о том, чтобы все было сохранено в электронном виде.

У многих детей нет цели в жизни. Они в растерянности. А это должно исходить от образования: если у тебя хорошая школа, если ты понимаешь мир вокруг себя, то ты хочешь статью частью этого мира. Я хочу дать детям ощущение смысла жизни.

Артак Симонян, священник в Эчмиадзине

Революция – как штормовая волна. Она выбрасывает на берег сокровища, потерянные кольца, дорогие часы... Но вместе с этими богатствами на берег выбрасывается и много мусора. Люди все еще очарованы волнами – все готовы к переменам в жизни. Но надо подождать, пока шторм успокоится и волны отойдут. И тогда мы увидим, что осталось. Мусор? Или сокровище? Сейчас еще слишком рано судить.

Хотя здесь, в Эчмиадзине, перемены ощущаются. В каждом регионе, возможно, есть свой Манвел, так что город глубоко ощущает преимущества от революции. Люди ощущают в душе счастье. (Депутат от Республиканской партии Саргсяна Манвел Григорян был арестован 16 июня 2018 года; при обыске у него нашли несколько сотен тысяч долларов, целый арсенал оружия, а также продовольствие, которое должно было быть отправлено на фронт в Нагорный Карабах, – солдатскими пайками Григорян кормил тигров и медведей в своем частном зверинце. – Ред.).

Астхик Хачатрян, бариста в Ереване​

Мы все радовались, когда происходила революция. Теперь – лично я бы сказала, что я очень разочарована. Ничего не изменилось.

Я ожидала, что исчезнет непотизм. Новое правительство должно что-то сделать, чтобы дать возможность молодым людям реализовать себя, свой потенциал вне зависимости от того, есть ли у них связи или нет.

Я хочу, чтобы Армения процветала. Я хочу, чтобы люди были довольны своей работой, а не этим каторжным трудом с крошечными зарплатами. Это повсеместно в Армении. Я знаю людей, которые работают в министерствах и берут бумаги домой, чтобы поработать над ними ночью, но они практически ничего не получают за свой труд.

​Рузан Авоян, продавщица фруктов в Гюмри

Гюмри – бедный город. Здесь трудно что-то продать. Все как всегда: если ты не работаешь, никто тебе не поможет. Революция не была неудачной, но давайте я так скажу: революция – это как переезд в новый дом; в нем все равно надо устранить недостатки и купить туда мебель. Только идиот может думать, что революция сама все решит.

Мы с детьми были на улице, когда произошло землетрясение. (В результате землетрясения 1988 года погибли 25 тысяч человек, город Гюмри был почти целиком разрушен. – Ред.). У нас осталась только одежда, в которой мы вышли на улицу. Я не стала сидеть сложа руки и построила собственный дом. А некоторые жители до сих пор ждут, пока государство предоставит им новое жилье, и живут во времянках. Мужчины просят: «Дайте мне конфетку!»

Почему государство должно это делать? Бог дал вам мозги и язык. Пользуйтесь ими! У государства нет денег, перестаньте на них надеяться.

Радек, пастух в селе Лернаван

Люди чувствуют себя более свободными. Свободными выражать свои чувства и тревоги. Раньше люди боялись сказать что-то лишнее или неправильное. При предыдущем правительстве какой-нибудь олигарх-республиканец мог быть сильно недоволен тем, как мы говорим об их партии.

Здесь, в горах, мы зарабатываем деньги на наших животных, так что экономического влияния мы на себе не почувствовали. В советские времена здесь были фабрики, мы могли работать. А больше ничем не поможешь. Люди смогут вести достойную жизнь, если у них будет стабильная работа. У меня дома три женщины. И я всех их содержу, они работают только по дому и в поле. Потому что работы для них нет. И мы отнюдь не закоснелые люди. Мы хотим, чтобы наши женщины тоже работали и развивали свою карьеру.

Варуян Арутюнян, фермер близ села Ехегнадзор

До революции у небольших игроков бизнеса практически не было возможности выйти на экспортный рынок. Была монополия. С точки зрения закона ничего не изменилось. Но антимонопольное законодательство начало работать.

Я люблю фермерство, потому что ты сразу видишь результаты своего труда – если ты много работаешь, то много и зарабатываешь. Я могу заработать до тысяч долларов в месяц, если напрягусь.

Я думаю о стране как о своей семье. Если каждый член семьи работает, то вся семья успешна. А если нет желания работать, то семья развалится. У нас есть часть общества, которая хочет хорошо жить, но не работать. Именно поэтому премьер-министр (Никол Пашинян. – Ред.) из кожи лезет вон, чтобы хоть чего-то добиться, – потому что люди не хотят ему помочь.

Люди говорят: в Армении нет работы. Я не согласен. Они просто слишком разборчивые. Не надо сидеть сложа руки и чего-то ждать. Если бы каждый воспользовался теми возможностями, которые у него есть, мы бы жили в стране мечты.

Перевод с армянского Арама Варданяна.